ГАЛАПАГОСЫ – МАРКИЗЫ
Пассаты. Волшебное для любого яхтсмена слово. Стабильный ровный ветер одного направления. Встал на курс, настроил паруса и идешь, как по рельсам. «Пашка» (автопилот) рулит. Только вот ветер этот 5-6 баллов и дополняется волной 4-7 метров, которая бьет тебя в левый, в данном случае, борт. «Проворонил», упустил волну — получай брочинг, мокрую палубу и всех, кто на ней и отбитые почки тем, кто в палатке. Это – если повезло. На волне постоянно рвало металлические тросы, лопались сварочные швы на хомутах, порвало в клочья брызгозащитный трамплин, погнуло гик. Тросы made in China, связывающие ноги пирамиды, рвались 4 раза.
Они оказались «всего лишь» бракованные – начинают лопаться при изгибе без всякой нагрузки. Заплатили за них на Галапагосах 500 долларов. C’est la vie. Иногда чья-то жизнь на другом конце планеты зависит от того, как ты отнесся к своей работе. Удивительно, но для того, чтобы сделать что-то хорошо или плохо нужно примерно одно и тоже время. Эта мысль мне всегда помогает. Если уж что-то делать, то обязательно хорошо. Дорогие производители, не выпускайте в продажу бракованную продукцию.
Порвали кливер. Сначала не очень. При рыбной ловле, к тому же неудачной, в спешке привелись, сбросили кливер и зацепили. Ни рыбы, ни паруса. Стас отремонтировал. Потом очень порвали. Чуть не потеряли при этом того же Стаса, которого утянуло парусом под кат. Стали ставить на фордаке большой спинакер 54 квадратных метра. Вроде даже много для этих условий, но обросшие поплавки не дают развить нормальную скорость. Тоже стали бородатые, как эти лица вокруг меня.
Ветер 24 узла. Нагрузка на спинакер более 10 кг на 1 квадратный метр. Итого на парус давит более полутонны. С таким паровозом наша скорость должна быть не менее 10 узлов. А мы тащимся 5-7. Едем, по выражению Кулика, как на санках по асфальту. Почему? Похоже, что борода на поплавках не единственная причина.
Волна впечатляющая. Мы называли это – «дома поехали». Океан ворочает огромные валы. На вахте только успевай, отрабатывай волну. Чтобы не перевернуло, нужно успеть «увалиться» и встать к волне кормой. Оглядываться иногда попросту не стоит – то, что тебя настигает сзади, приводит в ужас. Над тобой нависает такая масса воды, которая, кажется, сейчас нас раздавит. Но обычно волна мягко нас подхватывала, возносила на свою высоту и потом ухала в яму такой же глубины. Желудок при этом оставался где-то высоко над тобой.
Кстати, в этот раз морская болезнь меня мучила всего неделю. Хорошо, что ночные вахты поначалу были всего по два часа (потом перешли на по три). Первый час еще держишься. Потом встаешь на четыре кости и ползешь на корму. Там любуешься, как весело развивается борода из водорослей, и мерцают звездочки в глубине. Ползешь обратно. После первого прихода еще есть силы сесть на стул. Через минут 10-15 – опять любимое местечко на корме. В этот раз остаешься сидеть на палубе и рулишь полусидя. После третьего и дальше – уже отдыхаешь, уткнувшись носом в фанерную палубу, и считая минуты до окончания вахты. В палатку не иду – стыдно. Отсидела пять минут – мысленно шепчу себе: «Умничка, девочка, давай еще пять минут». Спасибо моему подвахтенному за подстраховку. Спасибо.
Сейчас, когда болезнь отпустила, и я начала получать удовольствие от перехода, от Океана, от ужина (!), от ночных вахт, я уже прошу Кулика, который приходит меня сменить: «Ну еще пять минуток порулю, не хочется уходить с вахты». В общем, оно того стоит. Океан, взяв с меня дань, постепенно принимает, перестает быть чуждым, инородным, мучительным и становится насквозь живым и прекрасным.
Все читают. Толя перечитал на двадцатый раз всего Хейердала. Стас «проглатывает» книги как пирожки Палыча и, вроде, кажется усвоить их невозможно за такое короткое время, он, иногда, по настроению, вдруг выдает очень интересные сведения по истории государства Российского или, например, китайской религиозной философии. Ему, что Гумилев, что Хейердал, что Лао Дзы, что Стругацкие, все едино интересно. Женя Ташкин, в основном, книги слушает. Его занимает психология и английский язык. Пытается поймать Джека на знании лексики, но Джек знает всё. Привычка к аудио у Ташкина с предыдущего этапа. Он и заметки начитывает на диктофон. Иногда просыпаешься ночью и слышишь сквозь шум волн: кто-то бормочет снаружи, а это Женька надиктовывает впечатления за день. Джек познакомился на Галапагосах с рыбаком, а ныне практикующим знахарем, который вместе с товарищами был унесен на маленькой лодке в открытый Океан, где они дрейфовали 78 дней. Выжив, он написал об этом книгу. Джек всю дорогу читал английский вариант этого издания.
На несколько дней наша палатка превратилась в «избу-читальню». На пути у нас Французская Полинезия и все хотели прочитать «Потерянный рай Фату-Хива. Возврат к природе» Тура Хейердала. Книга одна, желающих много. К тому же, я не могла читать. Читали вслух. И каждый раз активно обсуждали и даже спорили. Вопросы поднимались не детские. В чем смысл жизни, например. И правда, в чем? Может, поделитесь своей версией, поскольку у нас мнения разошлись.
Больше всего мужчины страдают от отсутствия мяса, я – фруктов и свежих овощей. Толя в этот переход решил насолить мяса на Галапагосах, купил свинины и мы с ним пересыпали ее солью. Получилось немного снизить остроту проблемы. Кок Кулик варил на этом мясе супы, тушил капусту и готовил макароны «по-куликовски». На шестой день в мясе обнаружились опарыши. Кулик перебрал все мясо, перемыл и развесил на леерах сушиться/вялиться. Сижу на руле, наблюдаю, ветерок доносит тухлый запах и тут мне вспомнилось одно сообщение на сайте в стиле «красиво живете». Вот бы сюда этого комментатора. Поесть мяса с опарышами, гнилых помидор. Сходить, извините, в туалет на волне 5 метров. Спать, не раздеваясь, неделями. Чтобы умыться, я не пила чай вместе с остальными, чтобы было по полкружки пресной воды утром и вечером. Чаще всего, люди не совсем представляют, о чем идет речь.
Когда выходили, GPS показывал до точки 2960 миль. Это самый длинный переход за весь этап. Больше не было и не будет. Немногим больше был только безостановочный переход через Атлантику. Сделали ставки за сколько дойдем. Стас сказал за 21 день, Кулик – за 25, Джек предположил, что за 24. Хитрый Ташкин заявил, что сначала посмотрит, как пойдем. 23 дня в море. Можно ли за это время понять, какой он – Великий Океан? В первую ночь, как отвалили от Галапагосов, я впервые увидела, как Океан светится. Вообще, ночью всегда видно свечение планктона за кормой и вдоль поплавков. Иногда мы проходим мимо подводных прожекторов. Свечение не просто очень яркое, оно живое, переливается, пульсирует, мигает. Когда заплескивает волна, по палубе рассыпаются крошечные звездочки, которые невозможно ни ухватить, ни разглядеть. Я сворачивала шею, сидя на руле и стараясь разглядеть невиданное мною доселе явление. Ночью Океан преображается. Из глубин поднимаются самые необычные существа, которые обнаруживают себя, вспыхивая и переливаясь. Мелкие рачки, креветки, медузы, морские слизни и прочий фитопланктон составляют ту питательную взвесь, которая лежит в основе жизни Океана. У Галапагосов Океан светится весь! Полностью! Изнутри! И на сколько хватает глаз. Эта кормушка собирает вокруг себя представителей животного мира со всех уголков планеты, многие из которых развились в уникальные эндемичные виды. Жизнь здесь бьет через край. Эти острова до сих пор находятся на стадии формирования. Они появляются и исчезают, движутся и содрогаются в лихорадке рождения из недр нашей земли. На вулкане Чико я набрала полные ладони горячего вулканического пепла недавнего извержения, на котором уже проросли первые травинки и кустики, и почувствовала, как меня пронизывают два мощных энергетических потока, сливающихся воедино: с одной стороны — деструктивная и разрушающая мощь вулкана, а с другой стороны — всепобеждающая сила новой жизни. Даже похожие на рай Маркизы не могут похвастаться такой живой энергетикой.
Начитавшись книг, написанных людьми, в разное время пересекавших великий Океан, я ожидала, что мы на каждом шагу будем встречать китов, акул, дельфинов, а рыбу некуда будет девать. Океан сильно обеднел за последние 50 лет. Это так. Китов видели пару раз очень издалека. Только фонтаны. Раза три приходили дельфины. Иногда ловились туна и золотистая макрель. Даже Океан можно вычерпать. Людям уже не хватает выловленной рыбы. А обедневшие экосистемы разрушаются, потеряв внутренние связи. Ужасает то, что за сотни миль от берега, мы встречали плавающий на поверхности мусор. Наверное, вопли экологов и гринписовцев уже набили оскомину, но я не могу не написать о собственных наблюдениях. На Галапагосах нам сказали, что даже дельфины стали нападать на людей. Если отношение не изменится, планета, чтобы выжить, найдет управу на зарвавшийся и вредный вид живых существ – Homo insipiens. Стряхнет нас с себя, как надоедливых блох.
Чего хватало, так это летающей рыбы. Тысячные стаи одновременно выпрыгивают из воды и разлетаются веерами над волнами. Падают к нам на палубу, на сетку, на поплавки, в карманы палатки. Ночью с силой бьют в тент и будят. Или с шумом влетают в темноте между пластиковых бутылей с водой, привязанных вдоль бортов, бьются там и пугают вахтенных. Один раз рыбка, поднырнув под полог, упала прямо в ладошку спящему Женьке Ташкину. Утром можно пойти на рыбалку с ведром вокруг палатки и насобирать штук 30 на завтрак. Жареная летающая рыба – очень вкусная. Средний размер летающей рыбки – 15-20 см. Но встречаются переростки с локоть длиной. Несколько дней мы выдерживали настоящую атаку, Океан нас бомбардировал летающей рыбой. Падало ее на нас невероятное количество разных размеров. Уже через пару дней запах тухлой рыбы пропитал все на лодке. Рыбки забивались во все щели, и найти все источники убийственного аромата было просто невозможно. Так и шли.
Режим сна и отдыха на лодке таков, что, вроде, постоянно спишь в свободное от вахт время и все равно не высыпаешься. Когда ночью тебя дергают за ногу, чтобы заступать на вахту, тихо ненавидишь всех и все вокруг. Но проходит 15 минут — ты просыпаешься, оглядываешь никогда не спящий Океан и понимаешь, что ты – счастливчик!
Вот такая небольшая заметка по последним впечатлениям. Пишу ночами на веранде на территории Культурного центра Гогена на о. Хива-оа, где мы поселились в бунгало. В крыше из пальмовых листьев чирикают гекконы, на столе памплемусы с соседнего дерева. Завтра уходим на Фату-Хива.
Из Тихоокеанского дневника Ольги Антоновой
